Крайне довольный Базиль, улыбаясь во весь рот и светя синим зубом, толкнул дверь, бодрым пружинистым шагом прошел через гудящую толпу и, тяжело брякнув о высокий стул берцами, уселся за барную стойку. День прошел просто на ура, выручка за неделю составила чуть ли не две месячных, и это следовало немедленно обмыть, причем не самопальной самогонкой, не денатуратом, не дешевейшим портвейном, не вертиловом из клея БФ, и даже не гремлинской настойкой на грибах Древа Жизни, а "элитным алкоголем", под которым Акселератор понимал лишь один вид спиртосодержещих напитков (что самое интересное, каждый раз разный), и не компанией из неистово орущих и ломающих все и вся гремлинов и немногочисленных друзей из человеков, а в гордом одиночестве, дегустируя что-нибудь особенно хорошее. Как справедливо считал Базиль, самое вкусное стоит приберечь напоследок и слопать потом одному, и так, чтобы никто не узнал. Потому-то он и выбрался сегодня в "приличное заведение" - расположенный довольно далеко от дома (аж в городе Тысячи Огней, а!) "Полночный рай". Вроде бы и выпивка там отменная, и девчонки красавицы, и место хорошее, а главное, совершенно не посещаемое гремлинами - ящероподобные гуманоиды за что-то не любили это салун. То ли местная выпивка ыла им не по нраву, то ли маленьких механиков выставляли вон по неизвестным причинам - неизвестно. В стремлении отлично провести время Базиль гнал "Эстер-Беато" так, словно спасался от наводнения, при этом едва не сбив пару зазевавшихся пешеходов.  "Странные Тенгизи с Эрекле, - подумал Акселератор, погудев в клаксон и оглядываясь по сторонам в поисках места для парковки. - С чего им тут не по нраву?"
Найдя наконец себе место по нраву, как раз неподалеку от входа, и заняв место за барной стойкой, молодой мужчина старательно изучал выпивку, расположенную на стенде за баром. От разглядывания бутылей, наполненных разноцветной спиртовой жижей, его отвлек только мелодичный голос светленькой девушки. "А какая барменша, а, - усмехнулся Базиль про себя, с хитрой физиономией оглядывая её с головы до ног, несколько задержав взгляд на женских прелестях. - Аннабель сейчас бы мне по ушам надавала наверное..." От неожиданного воспоминания о жене внутри него что-то словно опустилось; все идеальное настоение и радость от проделанной работы куда-то испарились, и Базиль снова вернулся в свое обычное озлобленно-грустное состояние: синий зуб скрылся, вместо него обнажились клыки, брови сдвинулись, а глаза погасли.
- Мне эля, - сдавленным голосом попросил он, выкладывая на стойку четвертак. - Добрый вечер, кстати.